Results for el amor me quema, la música suena translation from Spanish to Russian

el amor me quema, la música suena
io amo la masterizzazione, la musica suona

está estrechamente asociada con el amor por la música y en particular por las canciones populares.
Они тесно связаны с любовью к музыке и особенно к народным песням.

puede sincronizar todos sus reproductores squeezebox para que la música suene en cada rincón de su casa.
Можно синхронизировать все проигрыватели squeezebox, так что вы сможете ходить по комнатам и не упустить ни единого звука.

efectivamente ¿qué clase de vida es la que carece de la sonrisa budista, el amor cristiano, la compasión mosaica por el oprimido, el fuego y el agua de zoroastro, y la magnificencia de la expresión coránica? ¡qué vida lúgubre la que transcurre privada de la música celestial de pitágoras, de las formas ideales de platón, de la lógica, la política y la metafísica aristotélicas, de la perspicacia de plotino que todo lo abarca, de la sabiduría divina propuesta por farabi, avicena y averroes, cuando falta la intuición de suhravardi que ilumina, la locura sagrada y la sabiduría singulares de los griegos, cuando no hay señal visible del mar tormentoso de la poesía mística persa, ni de la suavidad sedosa de las letras árabes, ni de la blancura de los cerezos en flor y los haikus japoneses, cuando siguen sin conocerse el hermoso corazón que busca la belleza de ibn al-arabi y meister eckhart, y las noches insomnes de los románticos y el "siglo de las luces " de los pensadores del siglo xviii!
И в самом деле, какой была бы жизнь без улыбки буддиста, христианской любви, Моисеева сострадания к угнетенным, зороастрийского огня и воды и великолепия выразительных средств Корана. Какой же унылой была бы жизнь, если лишить ее божественной музыки Пифагора, идей-форм Платона, логики, политики, метафизики Аристотеля, всеобъемлющей интуиции Плотина, неземной мудрости Фараби, Авиценны и Аверроэса; если в ней не найдется места интуитивному озарению ас-Сухраварди, святому безрассудству и уникальной мудрости греков; если в ней не останется следа от бурного моря персидской мистической поэзии или шелковистой мягкости арабской лирики, белизны цветущей сакуры и японских хайкус; если безвестными останутся прекрасные и жаждущие красоты сердца Ибн аль-Араби и Майстера Экарта и беспокойные ночи романтиков и просвещенная эпоха мыслителей xviii века.